Зато справоцирует кризис доходности банковских операций.
При всем глубочайшем уважении к такому мудрому и серьезному ведомству, как Банк России вчерашнее решение о снижении ставки рефинансирования с 25% до 23% годовых вызывает определенное недоумение и задает системе больше вопросов, чем ответов. И оно уже в ближайший период больно ударит по банковскому сектору, выведет процентные риски банков на первое место.
Макроэкономическая ситуация в государстве явно противоречит этому шагу. Поэтому нынешнее снижение ставки рефинансрования выглядит скорее популистской мерой, чем мерой действительно направленной на увеличение денежного предложения. Для увеличение концентрации банками сравнительно долгосрочных денежных средств необходимы всего навсего три вещи: макроэкономическая стабильность в определенной перспективе, а это во-первых, устойчивые показатели промышленного роста, стабильность бюджетной политики, снижение уровня инфляции в государстве, во-вторых, наличие уверенности населения в стабильности инфляции и курса национальной валюты, которая позволит ему осуществлять рублевые накопления на сравнительно длительные сроки. И самое главное условие — наличие готовности экономики не только в виде нефтеэкспортеров, а в виде большинства промышленных предприятий, направленных на внутренний рынок, взять и, основное, вернуть кредиты. Такой была ситуация 2000 года. Поэтому снижение ставки рефинансирования в этом году прошло относительно безболезненно. Конъюнктура же 2001 года, извините за сравнение, ‘щелкнула по носу’ излишне рисковых банкиров, поставивших на продолжение положительных макроэкономических преобразований. При очевидном торможении экономического роста многие восприняли сезонное снижение инфляции почти до нуля за долгосрочную тенденцию, позволявшую проводить процентный демпинг на кредитном рынке, практически неограниченно расширять кредитные портфели банков. Однако разгон инфляции и скачки курса доллара в четвертом квартале заставили банковскую систему переоценить экономические тенденции и не быть столь оптимистичными. В результате при прогнозах Правительства в 15% инфляция составила 18%. Но реальную, а не бумажную, инфляцию население страны ощутило на своих кошельках, когда на 35-40% увеличились цены на услуги населению.
Неужели нам хочется опять наступить на грабли повторения конъюнктурной ситуации прошлого года, когда сезонное снижение инфяции теперь уже Центробанк, а за ним и мы опять принимаем за долгосрочную тенденцию. Для того, чтобы понять что это не так не надо быть заслуженным макроэкономистом. Достаточно открыть любую газету или, хотя и с меньшей степенью, посмотреть официальную статистику. Макроэкономической стабильности в государстве пока нет, так как рост внутреннего промышленного производства, фактически, прекратился, а в некоторых отраслях он отрицателен. Об этом факторе скажем ниже. Дай бог нам по результатам 2002 года показать хотя бы 3-4% этого роста и то за счет рентных отраслей. Ситуация с бюджетными показателями гораздо хуже, чем в славном 2000 и менее славном 2001 годах. Снижение сбора налогов даже при всем их распрекрасном ‘администрировании’, тотальное перераспределение налогов из регионов в федеральный бюджет, ухудшение ситуации с выплатой зарплаты бюджетникам, увеличение этих долгов на 5%. Кроме этого, Правительству надо платить по долгам, да еще и сглаживть в 2002 году вопрос и с проблемой 2003 года.
Непонятно, на основании каких выводов Банк России закладывается на низкую инфляцию. Неужели на основании данных Госкомстата, который пока фиксирует сезонное снижение. Мы уже читали про высокое распоряжение не комментировать показатель инфляции. Нам опять говорят про то, что инфляция будет низкая, не обосновывая своих заявлений. При этом в бюджет заложен рост тарифов естественных монополий, который усиливает инфляционные процессы, а во внешней торговле, отчет по которой опубликова в последнем ‘Вестнике банка России’ очевидна тенденция выравнивания показателей импорта и экспорта, объективно снижающая поступление валютной выручки в страну. Далеко не последние умы в государстве вполне аргументировано рассуждают о реальности показателя инфляции в 18% и сомневаются в показателе даже 15-16%.
Не придает макроэкономической стабильности и неясность с полномочиями и функциями ЦБ, который до этого стоял на страже относительной стабильности валютного курса. Война за их перераспределение достигла своего апогея и совсем пока не ясно, кто в будущем будет определять денежно-кредитную политику государства. Да и решение Верховного Суда РФ по обязательной продаже валютной выручки не придает стабильности валютному рынку.
Откуда же у населения в этой ситуации взяться уверенности в светлом ‘завтра’, чтобы нести рублевые сбережения под более низкие процентные ставки и на более длительные сроки. И так в 2001 году сниженные было процентные ставки по рублевым вкладам в начале 2002 года вернулись на уровень 17-18% годовых, чтобы хотя бы покрыть инфляцию. Посмотрите на статистику депозитной базы банков в 1 квартале 2002 года и увидите, что снижение темпов прироста рублевых вкладов уже очевидно. Прирастают валютные вклады, но их темпы также уже не так велики. На какие такие дармовые рубли в банковской системе расчитывает Банк России.
А вот вынужденное снижение ставок по кредитам на рынке пройдет, что существенно сузит процентные доходы коммерческих банков и справоцирует кризис доходности основных банковских операций — кредитования. И при этом мы сделаем удивленные глаза, когда опять банковские ресурсы начнут перетекать с кредитного рынка на рынок финансовых инструментов, которых в последнее время стало существенно больше, чем в 2000 году. А там глядишь и Минфин с новыми госбумагами подоспеет. А если еще по 2002 году инфляция составит 18% или больше, тогда отток средств из рублевых сбережений будет очевиден.
Известно, что снижение ставки рефинансирования должно вести к увеличению денежного предложения коммерческими банками и увеличению кредитных портфелей. Вроде бы логично, но кому в экономике эти кредиты брать, даже под ставку 23% годовых? Нефтеэкспортерам? Нет. У них и так переинвестирование и, особенно при снижении цен на нефть, будет очевидно и перепроизводство. Нашим промышленным предприятиям? Но ведь, чтобы ответить на этот вопрос необходимо взглянуть на структуру сегодняшней промышленности. А она к сожалению раздвоилась на тех, кто успел модернизироваться за последние 4 года и тех, кто не успел. Первых, к сожалению гораздо меньше, чем вторых. Это в основном некрупные мобильные предприятия отдельных отраслей. Спрос на их продукцию есть, они снизили себестоимость продукции и добились более высокой рентабельности производства. Вся банковская система только на эти предприятия работать не сможет. А вот вторая категория — столпы старой советской экономики — как раз и тянет весь наш промышленный рост вниз. И причина торможения роста для таких предприятий гораздо прозаичнее. Она заключается в том, что вкусив кислорода ‘эффекта девальвации’ и импортозамещения они начали производить в доперестроечных объемах старый модельный ряд продукции. Себестоимость продукции высокая, а цены низкие. Рентабельность от 0 до 12% годовых. Они на старом модельном ряде не отработают 23% годовых и не обеспечат возвратность кредитов. Чем тут может помочь снижение ставки рефинансирования неясно. Поначалу старые модели покупали покупали, так как другая альтернатива была слишком дорога, но сейчас их никто покупать не хочет. Они стали никому не нужны. Поэтому сейчас очевиден кризис перепроизводства старой продукции в отдельных отраслях.
Испытывая кредитный голод или работая на склад, они могут ‘проесть’ активы всей банковской системы России. Она для их аппетитов не очень крупная. По данным ЦМЭИ компании ‘Юникон МС/консультационная группа’ доля банковских кредитов и иностранных инвестиций в структуре капиталовложений российских компаний составляет всего 7,7%. Поэтому снижение ставки на росте производства не очень-то и скажется. А более крупные инвестиции банковская система пока предложить предприятиям не сможет — силы ее пока не те.
Поэтому ‘опоздавшие’ предприятия встали перед насущной необходимостью модернизации. Но для такой масштабной модернизации инвестиции необходимы в гораздо больших объемах, чем может предложить вся банковская система вместе со Сбербанком. Модернизация автопрома в виде огромных и немобильных автозаводов — 15 млрд долларов с неясным пока экономическим эффектом. А не проще ли сделать небольшие, мобильные, мелкосерийные автозаводы. Модернизация энергетики — 10-15 млрд долларов и т.д. и т.п.. Так что банковские кредиты здесь не панацея. Вот про настоящее рефинансирование Банк России почему-то и думать не хочет, держит свои валютные резервы на зарубежных валютных корсчетах, от греха подальше. Так и банковской системе кредитование производства старья — самоубийство.
Поэтому неясна логика этого снижения ставки рефинансирования. Она либо справоцирует кризис доходности, либо кризис ‘плохих’ кредитов.
А. Судаков
Модератор ‘Отчетности, рисков, внутреннего контроля’
e-mail alex@jugra.yar.ru